У мамы была сложная судьба несостоявшейся певицы. Она окончила Гнесинку и пела в Академическом хоре под управлением Соколова. Но когда я родилась, она, к сожалению, не смогла больше работать. И вечно попрекаламеня своей погубленной карьерой. Позже, когда я подросла, мама вдруг решила, что девочка непременно должна стать артисткой и компенсировать ее творческие потери. С одной стороны, она посвятила мне свою жизнь, а с другой... Мама, конечно, меня безумно любила, но, оказывается, можно залюбить человека так, что не давать ему жить. Детства у меня не было совсем. Я оказалась загруженной по полной программе: училась в музыкальной школе, в английской спецшколе, занималась фигурным катанием, а тут еще появилось кино.
А тут еще у Александрова начался совершенно дикий запой, и я поняла, что оставаться там больше не смогу. И ушла. Мама в этой ситуации победила, наша с ней вечная война на какое-то время прекратилась, и мы заключили перемирие...
Уже будучи взрослой, я прочитала книгу «Синдром Мэрилин Монро» и поразилась: это же все про меня! Норма Джин, как и я, страдала от того, что ее никто не любит, и отчаянно добивалась любви.
Наверное, из-за этого комплекса я всегда выбирала мужчин, которые причиняли мне страшную боль. Меня мучили, а я и не пыталась от этого избавиться. Словно желала, чтобы меня
мучили, делали больно. Никогда не обращала внимания на нормальных мужиков, меня только одни садюги привлекали.
А боль эта началась с раннего детства…
Когда мне исполнилось 11, папа нас бросил. Я росла с убеждением, что все мужчины — враги, они только причиняют боль. Так мне внушала мама. Вот на эти грабли впоследствии я и наступала…
Это теперь понимаю, что с мамой, очень деспотичным человеком, жить было очень сложно. Мой отец, профессор, занимал пост заместителя главного конструктора Туполева, он до сих пор единственный в России специалист по криогенному топливу в самолетостроении. Но для мамы авторитетов не существовало.Папа возвращался после работы поздно и получал вместе со щами очередную порцию скандалов. Мать стояла над его головой и пилила, пилила... Что бы ни сделал папа, ей все не нравилось. Стоило ему сказать: «Как ты сегодня хорошо выглядишь!», тут же следовал гневный ответ: «Ты надо мной издеваешься?» А если он, видя ее нахмуренное лицо, спрашивал: «Ты плохо себя чувствуешь?», она тут же взвивалась: «Ах, ты моей смерти хочешь!»
Я не понимала — почему родители все время находятся в состоянии войны? В любую минуту мог разразиться скандал с истериками, битьем посуды, криками. Мать постоянно упрекала отца, что она отдала ему свою жизнь, пожертвовала собой, а он этого не ценит. Доходило и до драки, она сама провоцировала отца. Помню, как я убегала на лестничную площадку и сидела там,заткнув уши, дожидаясь, пока в нашей квартире не утихнет тайфун. Поверьте, это было страшное зрелище!
Конечно, я была на маминой стороне. А как иначе? Папа сидел допоздна на работе, мама же целый день находилась рядом. Они с бабушкой в два голоса внушали мне, что папа — негодяй. Наш враг. «Смотри, с ним надо быть поосторожнее!» — настраивали они меня против него.
Однажды мы купались в озере. Папа плыл впереди, я, отстав, хлебнула воды и стала тонуть. Услышав мои крики, он вытащил меня из воды за волосы. Мама пришла от случившегося в ужас. В доме разразился очередной скандал. Когда отец ушел от нас, мама и этот случай вспомнила: «Вот видишь, какой он! Он же тебя утопить хотел! Забыла?!»
Может быть, мама папу ревновала? Не
знаю… Что-то не складывалось у них. В конце концов, мой ангел-папа не выдержал и ушел — почти сразу после рождения моего братика Славы. Наверное, мама надеялась, что, родив второго ребенка, сохранит семью. Но сохранять уже давно было нечего...
В этот день папа расстелил на полу одеяло и стал кидать туда свои вещи. Я забилась в угол, мама металась по комнате, потом выбежала на лестничную площадку, царапая себе лицо и выдирая волосы. И с криками стала звонить соседям в дверь: «Смотрите, вы свидетели, он меня избил! Звоните в милицию!» Я навсегда запомнила, как папа сломя голову бежит по лестнице с узлом за спиной. Он даже не обернулся ни разу…
Когда от нас ушел папа, стало еще хуже. И чего мать добилась? Осталась с двумя детьми на руках. Писала на отцав партийную организацию кляузы: дескать, верните мне мужа. Она, ненавидя его, все-таки любила.
Любое упоминание об отце вызывало у мамы истерику. Его не пускали на порог, он не мог видеть детей. Я была безумно послушной и исполняла все мамины требования. Мы с папой не общались почти десять лет. Когда я выросла, то нашла его телефон через «Мосгорсправку», позвонила: «Папа, это я…» И услышала, как на том конце провода он заплакал…
Мне хотелось сказать отцу, как трудно мне живется. Что теперь в глазах матери во всем виновата я. В маминой жизни обязательно должен был присутствовать враг. А потом, когда у меня появился первый мужчина, он автоматически стал для нее этим врагом.